Глава 5 

Секс с другим мужчиной, секс ради чисто физического удовольствия, оказался проще, чем Лиз могла себе представить. Он растянулся на длинном диване в центре большой, уютно обставленной комнаты, приветствуя ее улыбкой, когда она закрыла за собой дверь. Лиз сделала несколько шагов к нему и остановилась, уставившись на самое совершенное тело, которое она когда-либо видела. Он был обнажен, одна нога свисала с дивана, другая была поднята и согнута в колене, открывая его неуклонно растущую эрекцию. Лиз слишком нервничала, чтобы говорить. Она придвинулась ближе, позволяя внешнему миру ускользнуть, полностью отдаваясь его виду и теперь уже твердому члену, выступающему из его загорелого мускулистого тела.  Когда он встал, Лиз, словно в трансе, опустилась на колени, обхватив его яйца одной рукой, а другой поглаживая эрекцию по всей длине. Когда на кончике появилась блестящая капелька, она взяла его в рот. Его сперма была на вкус как мед, а член - как ароматный кардамон.

Сосать Бретту всегда было не столько рутинной работой, сколько одолжением, тем, что она делала, чтобы доставить ему удовольствие, несмотря на солоноватый, слегка горьковатый вкус его спермы и кажущееся бесконечным время, которое требовалось ему, чтобы кончить. Но она жадно сосала член, смакуя его вкус и запахи, полностью погрузившись в тот момент, когда ее язык ласкал его бархатистую головку.  Ничто другое не имело для нее значения - ее миром был его твердый живот, его мускулистые бедра и его красивый член, который сводил ее с ума, когда она сосала.  Затем, как только она почувствовала первые признаки приближающегося оргазма, он поднял ее на ноги, отнес к себе на кровать и опустил лицо ей между ног. Через некоторое время она перестала обращать внимание на собственные крики и стоны, эхом разносившиеся по комнате. Она начала хныкать, внешне умоляя его трахнуть ее. Она использовала слова, которых никогда раньше не употребляла, ни в постели с Бреттом, ни с каким-либо другим любовником в своем прошлом. Она выругалась на него, приказала ему дать ей свой большой член, трахнуть ее и довести до оргазма.

Наконец, он приподнялся над ней, дразня ее, позволив кончику своего члена слегка раздвинуть ее половые губки, а затем отстранился. Каждый раз она сопротивлялась его отступлению, хватая его за задницу и притягивая ближе, но так и не смогла преодолеть силу его напряженных бедер.  Внезапно, как будто она упустила те несколько секунд, которые потребовались ему, чтобы войти в нее, он начал трахать ее. Сначала она была поражена толщиной члена, который был так глубоко внутри нее, и видом этого идеального мужчины. Сначала он навис над ней, заставляя ее задыхаться, когда она смотрела, как его широкая грудь и мощные плечи изгибаются при каждом толчке. Затем он прижался к ней всем телом, его обнаженная грудь плотно прижалась к ее груди.  "Почему с Бреттом так не может быть?" Эта мысль возникла внезапно, угрожая разрушить ее постепенно нарастающий экстаз, вызвав секундное чувство вины. Затем, так же быстро, она прогнала эту мысль прочь. - Скоро он станет импотентом, и ему будет все равно. Это то, что  Я хочу этого мужчину, это тело, этот член". По мере того как ее чувство вины быстро исчезало, исчезало и представление о Бретте как о мужчине, который когда-нибудь снова сможет физически удовлетворить ее. За эти несколько секунд отношения с мужем превратились из пары и будущего партнера по браку в бесполую платоническую любовь. Все это казалось Лиз таким удобным, таким правильным. И вместе с повышенной концентрацией материнского молока, разлившегося по ее телу, ее охватило окончательное принятие этой метаморфозы, а также самый сильный и всепоглощающий оргазм в ее жизни. 

Глава 6 

Шли недели, и они освоились со своими новыми ролями - Лиз как честолюбивый член Совета, а Бретт как послушный домохозяин. Каждый наблюдал за физическими изменениями другого, но ни Лиз, ни Бретт не говорили о них. Бретт отметила, как слегка увеличилась в размере и упругости грудь Лиз, как сузилась ее талия и, наконец, как четко обозначились ее постоянно набухающие половые губы и клитор под крошечными стрингами. Он все еще испытывал уколы ревности, когда они вместе появлялись на публике, и ему было неуютно видеть Лиз почти обнаженной перед таким количеством других мужчин.  Никто из них, казалось, не обращал на нее внимания, за исключением случайных взглядов.  Несмотря на все правила и обычаи, Бретт обнаружил, что не может оторвать глаз от других женщин. Их было так много, их упругие тела были такими загорелыми и стройными, а аура гордой, непримиримой сексуальности излучалась ими. Единственной одеждой, которую они носили, были тончайшие стринги, простые ниточки, которые удерживали маленький, ярко раскрашенный лоскуток ткани, прикрывавший надутые половые губы, и неизменные сандалии, зашнурованные чуть ниже колена. Это было слишком соблазнительное зрелище, чтобы Бретт могла его игнорировать. Но каждый раз, когда его ловили на том, что он слишком долго пялится на нее, женщина закатывала глаза от отвращения, бросала взгляд на его пенис, а затем слегка улыбалась про себя, когда уверенная поступь ее длинных ног уносила ее прочь от него. "По крайней мере, у меня никогда не было эрекции на публике", - с благодарностью подумал он. "Интересно, почему?" Лиз часто украдкой поглядывала на пенис Бретта, пораженная и очарованная тем, как скоро он начал уменьшаться. Они убрали его клетку после второй дойки, уверенные, что его временная импотенция облегчит Лиз переходный период. Лиз почувствовала жалость к нему, но в то же время и облегчение.

После всего лишь недели секса с Быками она сомневалась, что он когда-нибудь снова сможет полностью удовлетворить ее, даже при своих обычных размерах и силе. Лучше было не показывать ему разочарования на ее лице, если они собирались заняться любовью, а уменьшение размера его пениса только усугубило бы ситуацию.  За первые две недели она восемь раз брала его на дойку, движимая своей ненасытной жаждой секса, сильным удовлетворением, которое доставляли ей быки, и еще нетронутой коллекцией совершенных тел и членов, ожидавших ее в конюшне. Хотя она знала, что со временем доение навсегда сделает его импотентом, она находила некоторое утешение в том, что молоко у нее со временем перестанет поступать.  полностью подавите его желание заниматься сексом. "На самом деле, это проявление доброты по отношению к нему", - подумала она. "Это для его же блага, гуманный поступок".  Они почти каждый вечер вместе посещали общественные мероприятия, иногда собирались с другими за роскошным ужином в большом открытом саду, прилегающем к Медицинскому центру, а иногда устраивали небольшие вечеринки у себя дома или в домах соседей. На крупных мероприятиях женщины общались небольшими группами, в то время как их мужья стояли поблизости, стараясь не попадать в зону досягаемости их ремней безопасности. Лиз пользовалась огромной популярностью, и со временем у Бретт тоже появился небольшой круг друзей, все мужья которых проводили на острове гораздо больше времени. Вскоре он понял, что мужчины могут так же свободно общаться между собой, если только не затрагивать темы секса или женщин. Если кто-то забудет, резкое предупреждение от его ремня безопасности послужит эффективным напоминанием.  С течением времени Бретт все больше опасался того, кем он станет.  Все мужчины вокруг него были чрезвычайно худыми, с безволосыми телами, их мышцы атрофировались, превратившись в мягкие, тонкие жгуты под загорелой кожей.  

Их пенисы превратились в крошечные зачатки плоти, едва заметные над слегка увеличенными яичками, окруженными металлическим жгутом. Эффект подчеркивал внешний вид мошонки, выставляя ее вперед, демонстрируя самую ценную и уязвимую часть тела всем женщинам острова. Его пенис был все еще  крупный по сравнению с ними, но уменьшившийся до половины своего обычного размера, и с тех пор, как они прибыли, он так и не смог набухнуть.  Что бы ни делал с ним остров, казалось неизбежным, что он превратится в одного из многих людей, окружавших его. Поначалу осознание этого повергло его в ужас, но со временем принять его стало легче. Лиз по-прежнему была любящей и внимательной, даже ночью в постели, прижимаясь к нему во сне. Она, казалось, не возражала против того, что они больше не занимались сексом, и все же сохраняла довольную улыбку даже в постели.  

Мужчинам было удобнее собираться в небольших группах. Датчики, установленные по периметру конкретного дома, были запрограммированы таким образом, чтобы обеспечить всем мужчинам свободный доступ ко всему дому и имуществу. Там они могли иногда на короткое время уединяться от своих жен, в то время как женщины обсуждали более важные вопросы содержания острова и управления им. Однажды вечером, находясь в доме соседа, Бретт подслушал разговор небольшой группы жен, сидевших вместе на балконе с видом на густую стену джунглей на окраине города. Вивиан, высокая, сногсшибательная рыжеволосая девушка и самая вокалистка в группе, перевела разговор на секс.  "Боже мой, сегодня в Конюшнях у меня был лучший трах в моей жизни! Я снималась в новом фильме - вы видели его, совсем молодого, с огромным членом?" Все рассмеялись, уже привыкнув к скандальным историям Вивиан о ее недавнем сексе с новоявленным самцом.  - Пожалуйста, Вив, - прервала ее Бриджит с лукавой улыбкой, - я думаю, ты ставишь Лиз в неловкое положение. - О-о-о, - последовал ответ от группы, теперь все смотрели на Лиз с обнадеживающими улыбками, ожидая объяснений.  Лиз покраснела, подавляя улыбку. "Я? Правда, я понятия не имею, о чем ты говоришь..." "О, пожалуйста, Лиз. Мы все знаем, что Бриджит работает там, так что, может быть, тебе есть что нам рассказать?" Вивиан наклонилась ближе к Лиз, ее ухмылка стала невероятно злобной. "Может быть, что-то в его огромном члене? Была там, делала это, Лиз?"  Смех остальных, наконец, сломил попытки Лиз сдержать улыбку, и она сдалась. "Хорошо, хорошо, я был там, делал это, Вивиан. И да, он так хорош, как ты говоришь. А может, и лучше..." Группа взвыла от восторга. Бретт стоял в дверях, прислушиваясь к каждому слову. Лиз прикрыла улыбку рукой, удивленная и немного смущенная своими собственными словами, ее упругая грудь заколыхалась, когда она начала хихикать.  "О, будь ты проклята, Лиз", - сказала ей Вивиан, наконец придя в себя настолько, чтобы снова заговорить. - Тебе следовало рассказать мне о нем раньше! Ты бы не пыталась держать его при себе сейчас, не так ли?"  Все посмотрели на Бриджит.

Она яростно закивала, снова улыбаясь, ее платиновые волосы рассыпались по плечам.  Вивиан оглянулась на Лиз, игриво изображая шок и недоверие.  "Он был у тебя больше одного раза?" Лиз кивнула. "Дважды?" - Спросила Вивиан, повышая голос в знак еще большего недоверия.  Лиз медленно покачала головой, теперь уже поддразнивая Вивиан, пристально глядя ей в глаза.  Вивиан вскочила на ноги, ее глаза расширились еще больше. - Боже мой, ТРИ  РАЗ?"  Наконец, ответила Бриджит. "Попробуйте пять раз". Группа снова разразилась смехом, пока Лиз, в конце концов, не извинилась.  "Что я могу сказать? Я ничего не могу с собой поделать. Он такой хороший и такой, ммм, замечательный..." Бретт повернулся и медленно пошел обратно по дому, слыша, как до него доносится смех жены. Потрясенный и сбитый с толку, он нашел стул и рухнул в него.

Он прокручивал в голове каждое слово из их разговора, и его неудержимо трясло, когда фрагменты складывались воедино. Вот почему она не возражала против того, чтобы не заниматься с ним сексом, вот почему казалась такой довольной и вот почему спала с улыбкой на лице. Он не мог выбросить из головы эту картину: обнаженная Лиз лежит под этим молодым Самцом, ее длинные красивые ноги обвиты вокруг него, его гигантский член погружается в нее, и она стонет от удовольствия. Было время, когда он почувствовал бы слепую ярость от такого смущения. Теперь он чувствовал себя маленьким и побежденным, бессильным вмешаться или как-то повлиять на Лиз. Его  ревность и беспомощность столкнулись, а затем достигли парализующего крещендо. Сцена с Лиз и ее Быком постоянно прокручивалась у него в голове, пока, наконец, его ревность не сменилась усталостью и смирением. Он был просто зрителем, наблюдавшим с невероятно недоступного расстояния, как последняя нить сексуальной страсти Лиз к нему распалась и исчезла.  

Мужчины нашли его там, его тело больше не тряслось, плечи поникли, лицо было бледным и вялым. Они слишком хорошо знали эти признаки - каждый из них сражался в такой же битве и проиграл. И пока их жены говорили о конюшнях, быках и членах, мужчины  втихаря обучали Бретта тем же темам с той единственной известной им точки зрения, которую они знали.  "Это не так уж плохо", - сказал ему один из них. "Со временем ты согласишься, что секс не так уж важен, и что ты, вероятно, с самого начала не была в нем так хороша. Это развлечение больше подходит женщинам -  так было всегда и так будет всегда". 

Глава 7 

- Нам нужно поговорить, Бретт. Бретт испугался выражения ее лица. За последний месяц столько всего произошло, и ничто из этого не давало ему надежды избежать своей участи, какими бы ни были ее последствия. Было ясно, что ему суждено стать простым рабом, как и всем остальным мужчинам на острове, но он подозревал, что еще не узнал худшего из того, что с ним должно было случиться.  "Сегодня утром меня вызвали на встречу с Советом. Они объяснили, что мы должны зарабатывать себе на жизнь здесь, и большая часть этого зависит от меня. Я должна дать им ключ к успеху, который поможет сообществу расти и процветать. Это то, что должна сделать каждая женщина, по крайней мере, один раз. У большинства из них родилось по нескольку детей в знак принадлежности к обществу и поддержки его членов. Если у меня будет ребенок, я получу здесь более высокую должность, и жизнь станет проще для нас обоих." Бретт был ошеломлен тем, что они потребовали в качестве подношения ребенка от супружеской пары.

Какая жизнь ждет ребенка здесь? На девочку будут смотреть как на свою, но на мальчика? Станет ли мальчик в конечном итоге простым рабом, обреченным на жизнь, полную физического труда и подневольного состояния? "Но как?" - Ответил Бретт. - У нас не было... я имею в виду, у меня не было возможности заниматься сексом с тех пор, как мы приехали сюда. Я не знаю, что со мной не так - я никогда раньше не была импотенткой. Как, по их мнению, у нас может быть ребенок? Лиз на секунду отвела взгляд, затем встретилась с ним взглядом.  "Бретт, ты же знаешь, я тебя очень люблю". Она сделала паузу, ожидая знака, что он ей поверил. Увидев подтверждение на его лице, она продолжила.  - Ты также знаешь, что я хожу в конюшни несколько раз в неделю. Этого от меня ждут, если я хочу быть частью общества. Бретт боролся с гневом и чувством вины, которые поднимались у него внутри.  

Он вспомнил, как его в первый раз доставили в Медицинский центр, ужас и растерянность, когда его привязали ремнями и осушили, а Лиз отвели в Конюшню за ее первой наградой. Его гнев начал опасно разгораться. "Тебе это нравится, Лиз? Тебе нравится выбирать какого-нибудь случайного "Быка" и заниматься с ним сексом? Сколько их было, Лиз? Двадцать? Пятьдесят?  Еще? Они возбуждают тебя, Лиз? Теперь, когда я больше не могу возбуждаться, они делают это для тебя? Заставляют тебя кончить? Компенсируют то, что я не могу сделать?" Лиз дотронулась до маленького кулона, висевшего у нее на боку, несколько секунд смотрела, как он задыхается от боли, затем отступила на два шага и подождала, пока он придет в себя. Это был первый раз, когда она использовала аркан, чтобы контролировать его, первый раз, когда она почувствовала, что может это сделать. Когда она увидела, что его гнев растаял, она поняла, что поступила правильно. Лиз знала, что если другие услышат его, то она должна будет наказать его за непослушание. Когда он замолчал, она подошла к нему и взяла его яйца в руку, просунула палец под металлическую окантовку и притянула его ближе, приподнимая его яички вверх, мягко предупреждая, что он должен остановиться, пока не пострадали более серьезные последствия.

Увидев, как он поморщился, она убрала палец, все еще слегка обхватывая его яйца ладонью. Напоминание о том, что нужно вести себя прилично, теперь было ее обязанностью, но не было необходимости заставлять его страдать понапрасну.  Если бы он только знал, подумала она про себя, сколько удовольствия доставляли ей быки, насколько лучше был секс, чем все, что она когда-либо испытывала с Бреттом или любым другим мужчиной. Она действительно скучала по сексу с  Бретт, та близость, которую они когда-то разделяли в постели, но она обнаружила, что даже за такой короткий промежуток времени, как месяц, она смогла полюбить его несексуально, скорее как компаньона, чем как супруга.  Это, а также регулярный секс с самцами казались ей свежим и бодрящим образом жизни. Она стала более женственной, чем когда-либо, более раскованной и уверенной в себе. Она также чувствовала себя физически более сильной, здоровой и полной энергии каждую минуту дня. А вместе с этим появилась постоянная жажда секса - не навязчивая идея, а постоянное осознание потребностей своего обновленного тела. Да, если бы он только знал правду, что бы он сделал? Но что он мог сделать?

Теперь он был фактически рабом, гражданином второго сорта в мире, где, за исключением Быков, мужчин держали в качестве компаньонов, почти домашних животных, контролировали с помощью сбруи, а их сексуальный аппетит и работоспособность нейтрализовывались так же эффективно, как кастрация жеребца. Благодаря материнскому молоку на острове был обеспечен социальный порядок. Даже если мужчины знали о нем и его последствиях, до тех пор, пока они ели пищу и пили воду, они ничего не могли сделать, чтобы избежать этого. - Я должна выбрать одного из быков, который оплодотворит меня. Их выбирают, чтобы передать сообществу наиболее благоприятные гены. Мне жаль, но Совет никогда не позволил бы тебе стать ее отцом, даже если бы ты мог. Завтра я встречаюсь с Советом в Конюшнях. Они подобрали для меня трех самых генетически совершенных быков, и я должен выбрать одного из них, который станет моим отцом. Вы должны принять это.  Никто из нас ничего не сможет с этим поделать. У меня будет от него ребенок, но ты все равно останешься моим мужем, и я все равно буду любить тебя.  Лиз подошла к нему ближе и положила руку на его обнаженную грудь. Она чувствовала, как бешено бьется его сердце, как напряжены и дрожат мышцы под нежной кожей.

Ее прикосновения, казалось, успокаивали его, и его пульс  успокоился. Она нежно провела пальцами по его гениталиям, заинтригованная тем, как простое металлическое кольцо плотно обхватывает его мошонку с хрупкими железами внутри. Они были похожи на два крепких яйца, подумала она, такие чувствительные и уязвимые, заключенные в свою хрупкую оболочку. Она удивлялась тому, как поначалу клетка препятствовала любому сексу между ними, но теперь, после месячной диеты с добавлением материнского молока, нужна была только шлейка, и то только для наказания. Обхватив теперь уже крошечную головку его члена пальцами, она слегка провела по ней ногтями, что всегда сводило его с ума от удовольствия.  

Когда он отказался оживать даже при легком подергивании, она остановилась. Глядя ему в глаза, она позволила разочарованию проступить в своей улыбке.  - Постарайся не расстраиваться, дорогой, - промурлыкала она, поглаживая его грудь.  - Мы все еще можем быть счастливы здесь, если будем следовать правилам. Мы все еще можем быть мужем и женой, даже если секс не является частью этого. Это просто секс. Я могу получить это от Быка в любое время, когда захочу. Считайте это просто физическим действием, услугой, которую вы не можете оказать, но которую я могу легко получить от любого Быка в Конюшне. Так здесь принято. Ты это знаешь. Большинство мужчин со стороны теряют способность заниматься сексом здесь, на острове. Я уверен, ты заметил, что твой пенис уменьшается, как и у всех остальных. Вероятно, он станет еще меньше, Бретт, и у тебя не будет эрекции здесь. В некотором смысле, мне будет не хватать этого - чувствовать тебя внутри себя, когда мы вместе в постели. Но мы все еще можем быть близки и без секса. Мы все еще можем быть близки - ты все еще можешь  доставлять мне удовольствие другими способами.

Секс с быками - это чисто физическое действие. Мне нравится чувствовать пенис внутри себя, испытывать оргазм, когда сильный мужчина лежит на мне. Мне нужен секс, Бретт, больше, чем когда-либо. Твоя способность проникать в меня, удовлетворять меня своим пенисом исчезла. Если ты не сможешь научиться принимать это, жить с этим, тогда они могут забрать тебя у меня. Они могут сделать тебя чернорабочим на окраине города.  Ты станешь общественной собственностью. Кто знает, как обращаются с этими людьми?  Возможно, я больше никогда тебя не увижу. Бретт пристально смотрела на нее, пока она говорила. "Ты хочешь сказать, что они забирали мужей у своих жен, чтобы те работали на них? Общественная собственность? Они тебе об этом говорили? Ты никогда не говорила..."  - Ш-ш-ш, не так громко, - прошептала Лиз. - Это то, что должны знать только обычные люди. Я не должна была тебе говорить, но я не хочу, чтобы они забирали тебя у меня. Ты ведь тоже этого не хочешь, не так ли? Бретт вздрогнула, когда осознала реальность этого нового общества. Он мог смириться со своей участью бессильного слуги своего мужа или быть отправленным в джунгли, чтобы прожить остаток жизни в качестве собственности, подчиняясь прихотям и кнутам женщин, в обязанности которых входило следить за общественной собственностью. У меня не было особого выбора, но жизнь с Лиз была намного лучше, чем альтернатива. - Прости, - прошептал он. - Я не знал. Я не хочу потерять тебя, поэтому я постараюсь следовать их правилам. Просто мне тяжело видеть, как ты ходишь за сексом к другим мужчинам, видеть, что я не могу удовлетворить тебя сам, что я даже не могу считаться равным тебе. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь смириться с этим, но я попытаюсь. Я буду. Ради нас".  

Лиз улыбнулась, когда они обнялись. Она посеяла семена, которые дал ей Совет, и это сработало. Они сказали ей, что со временем одних физических средств будет недостаточно, чтобы приручить его, и что в конечном счете придется использовать небольшие порции страха и неуверенности, чтобы контролировать его. Она произнесла реплику в точности так, как ее учили, в ответ на то, что, по их словам, должно было произойти. Она сомневалась, что Бретт когда-нибудь прибегнет к физическому насилию, но это было написано в его глазах, как они и предсказывали. Они были мастерами контроля, а она - способной ученицей. Так что, если бы контроль был необходим, она бы сделала все возможное, чтобы Бретт стал образцовым мужем в этом новом обществе. Но если она контролировала его по необходимости, то почему испытывала при этом какое-то удовольствие? По крайней мере, сейчас, подумала она, лучше этого не делать.